АРМЕНИЯ: СТРАНА РАЗРЕШЕННОГО НАЦИЗМА - ЧАСТЬ III

10/30/2018   Азербайджан , Армения , Армянский терроризм и фальсификации , Кавказ , Россия

http://regionplus.az/

Олег Кузнецов, Москва

Нжде и его "Расисты" на службе разведок Третьего рейха

Гарегин Нжде долгое время находился в поле зрения советской разведки и контрразведки исключительно как идеологический противник СССР, а не пособник спецслужб или иных структур Третьего рейха, впоследствии признанных Международным (Нюрнбергским) военным трибуналом преступными. Его имя никогда не упоминалось в директивах Главного управления контрразведки СМЕРШ о розыске агентов иностранных разведывательных или контрразведывательных органов, и было названо лишь однажды в специализированной директиве ГУК СМЕРШ №29200 от 14 апреля 1945 года по розыску в странах Восточной Европы идейных дашнаков (в соответствии именно с этой директивой он был арестован в Болгарии 12 октября 1944 года). 24 апреля 1948 года Особым совещанием при МГБ СССР его приговорили к 25 годам тюремного заключения за контрреволюционную деятельность. 

Прежде всего за организацию антисоветского восстания в феврале-апреле 1921 года в Зангезуре, провозглашение "Республики Горной Армении" и массовых убийств коммунистов во время этого восстания (данное обвинение его возмущало, так как еще в 1921 году его участникам была объявлена амнистия). При этом в приговоре не было сказано ни слова о его сотрудничестве с разведками гитлеровской Германии против Советского Союза. 

Сведения об этом появились спустя полгода, когда личность Камсаракана была установлена (до этого он находился в плену в СССР под вымышленным именем унтер-офицера вермахта Петера Карера, сотрудника охраны германского посольства в Румынии), и он начал давать показания о своей службе в VI управлении РСХА и абвере.

Собственноручные показания Петера Камсаракана писались, перепечатывались и направлялись для ознакомления лично И.В.Сталину минимум два раза - 18 ноября 1949 года и 10 января 1949 года, причем его вторые показания общим объемом 28 страниц машинописного текста более чем наполовину были посвящены описанию сотрудничества Нжде с VI управлением Главного управления имперской безопасности нацистской Германии (СД-заграница). Вторые показания Камсаракана также хранятся в Государственном архиве Российской Федерации и находятся в деле, содержащем переписку Секретариата МВД СССР лично со Сталиным за январь-май 1949 года. Они продолжают и развивают первые, детализируя деятельность как самого Камсаракана, так и тех армянских националистов, кого он завербовал для спецслужб Третьего рейха. Роль этого человека в данном деле была принципиальна, так как именно он подыскивал кандидатуры для вербовки, вел с ними первичные переговоры и впоследствии выплачивал вознаграждение наиболее успешным агентам и агентурным группам. Так как вся "техническая" сторона обеспечения пособничества дашнаков и прочих армянских националистов спецслужбам нацистской Германии лежала на нем, то сообщенные им сведения были чрезвычайно важны с оперативной точки зрения, а сегодня представляют собой исключительную историческую ценность.

Признания Камсаракана подшиты в дела, которые до сих пор относятся к секретной части фонда НКВД СССР Госархива Российской Федерации (ГАРФ). Об этом свидетельствуют шифры и служебные отметки на титульных листах соответствующих единиц архивного хранения, хотя ученое сообщество знает об их существовании и содержании как минимум с 2010 года. Указания на эти документы имеются во всех электронных каталогах ГАРФ, что автоматически означает их доступность для исследователей. Вместе с тем МИД России продолжает утверждать, что у руководства страны нет достаточных доказательств связи Нжде с нацистами, вследствие чего героизация его личности и учения, по мнению российского внешнеполитического ведомства, не нарушает принципы международного права ООН, а является "внутренним делом" самой Армении, что в корне противоречит исторической действительности. Чтобы убедиться в этом, политическому руководству России достаточно заглянуть в собственные архивы.

Показания Камсаракана относительно сотрудничества Нжде с нацистами содержат фрагменты, свидетельствующие о наличии более близких отношений между этими людьми, нежели служебных. Поэтому при цитировании источника подобные отклонения от темы мы будем исключать, стараясь при этом не нарушить фабулу и логику повествования. Итак, слово Петеру Камсаракану:

"Работая в СД до начала 1942 года, я не проводил непосредственной работы с известным дашнакским генералом Тер-Арутюняном, он же Нжде, и его сотрудниками. Хотя знал Нжде лично уже с 1937 года, когда посетил его, находясь по личным делам в Софии, и виделся с ним в последующее время довольно часто, он не был привлечен для разведывательной работы благодаря тому, что у VI управления СД была договоренность с представителями партии дашнаков, согласно которой устанавливалась монополия дашнакской партии при сотрудничестве СД с армянской эмиграцией.

Благодаря этому соглашению Нжде, который был абсолютно прогермански настроенным человеком, и его сторонники до 1942 года, т.е. до моего перехода в абвер, использовались в очень ограниченных масштабах, хотя Нжде, являясь лидером армянской эмигрантской организации "Расистов", по делам которой он выезжал в 1935 году в США и сторонников которой он имел в ряде стран, безусловно, представлял интерес для германской разведки. <…>

Он отвергал коммунистический строй и всякую возможность сотрудничать с ним, как отвергал всякую возможность урегулирования мирным путем армянского вопроса с Турцией. С другой стороны, он высказывал мне свое большое восхищение действиями Гитлера, очень уважал и почитал Германию, древнюю и настоящую, ожидал от Германии нового передела мира и разрешения армянского вопроса. Он надеялся, что при помощи нацистской Германии удастся создать Армению, тесно связанную с ней.

Благодаря своим профашистским взглядам Нжде ориентировался главным образом на молодежь. Он говорил, что имеет в Болгарии крупную организацию своих приверженцев, армян-националистов. Среди армянской эмиграции в Болгарии и других странах он пользовался уважением даже у сторонников дашнакской партии, несмотря на то, что был из этой партии исключен.

В начале марта 1940 года я по поручению представителя VI управления СД в Вене гауптштурмфюрера Хеттеля посетил в Софии Нжде, имея задание связаться с видными политическими деятелями армянской эмиграции и привлечь их к сотрудничеству с Германией. Я рассказал Нжде откровенно о своем задании, на что он ответил мне принципиальным согласием работать с немцами, но посоветовал обратиться к одному из его друзей по дашнакской партии Араратьяну, проживавшему в Бухаресте, как более сведущему в политике. У него я в это время познакомился с одним из его ближайших сотрудников, редактором армянской газеты "Размиг", выпускавшейся расистами в Софии, доктором Хайком Ассатурьяном. Хайк Ассатурьян был также большим поклонником фашистской Германии. Нжде дал мне рекомендательное письмо к Саркису Араратьяну, через которого впоследствии партия дашнаков была привлечена к службе у немцев.

Узнав об установлении без его участия контакта немцев с дашнаками, которому он содействовал, дав мне рекомендательное письмо к Араратьяну, Нжде чрезвычайно рассердился и при последующих встречах неоднократно упрекал меня в этом. <…>

В Пловдиве, Бургасе, Варне и Русе Нжде знакомил нас со своими людьми, молодыми армянами, готовыми по его приказу делать все что угодно. Нжде знакомил их с нами главным образом по именам, очень неохотно называл фамилии. Из этих людей мне запомнились только следующие: в Варне у него был только Сето Джамальян, учитель школы, говорящий по-русски, у которого была целая группа молодых армян-ра-систов. Он был признан подходящим и было решено, что он будет старшим у армян, отобранных для направления на Восточный фронт. <…>

...Представители СД в Софии Кооб или оберштурмфюрер Фольман, который находился там под видом сотрудника германского посольства, погрузили этих людей на немецкий пароход, как будто в порту Видин, нелегальным путем, без виз и паспортов, и вывезли в Германию. Их поместили на небольшом хуторе неподалеку от Эркнера у Берлина, где два унтер-офицера занялись обучением их военному делу. Сам Нжде для активизации сотрудничества с немцами выехал осенью 1942 года в Берлин, взяв с собой в качестве переводчика доктора Хайка Ассатурьяна. Нжде боялся, как бы Дро не опередил его в момент занятия немецкими войсками Кавказа. <…>

Как уже говорилось, в январе 1943 года Нжде находился в Берлине, а его 10 человек, прибывших из Болгарии, жили на хуторе около Эркнера. Нжде посетил своих людей и наблюдал за их подготовкой для использования на Восточном фронте. В феврале 1943 года Нжде рассорился с Джемальяном и через Хенгельгаупта из VI управления СД добился его устранения из этой группы. При содействии СД Сето Джемальян был устроен на работу на одну из фабрик в Гамбурге. Вскоре после моего возвращения на работу в СД эти десять человек по указанию Хенгельгаупта были направлены в Крым, так как немцы еще надеялись вести наступление на Кавказ и использовать их для разведывательной работы… Осенью 1943 года ввиду ухудшения военного положения и невозможности использовать этих людей в Армении их отправили обратно в Германию, и по настоянию Нжде к Рождеству 1944 года они все вернулись в Болгарию, а сам Нжде уехал в Софию. <…>

В связи с тем, что Турция прервала дипломатические отношения с Германией и в Болгарии тоже начались брожения из-за ухудшения положения на Восточном фронте, в июле 1944 года Хеттль поручил мне выехать в Софию к Нжде для того, чтобы усилить нашу разведку в самой Болгарии и на Ближнем Востоке. Особенно в этом был заинтересован референт по Болгарии в отделе Е гауптштурмфюрер Прач, который перестал доверять своим агентам-болгарам.

Мне было поручено получить согласие Нжде на предоставление своих людей для проведения разведки в Болгарии. Мне было дано указание связаться в Софии с представителем отдела Е VI управления СД гауптштурмфюрером Кообом и решить на месте все вопросы, касающиеся организации работы с Нжде…

…Мы выехали с Кообом к Нжде, которому я представил его под фамилией Кольберг. После того как Нжде и Кооб принципиально договорились о совместной работе, Кооб спросил, какие средства будут нужны для выполнения этих заданий. Было условлено, что людям, которые будут заниматься поставкой информации, платить буду я по собственному усмотрению. Кооб сообщил, что готов выделять на эти цели ежемесячно сто тысяч левов. После этой договоренности Нжде и я выехали к его людям. <…>

Всем этим людям мы с Нжде дали задание сообщать о всяких действиях или указаниях болгар, направленных против немцев, о работе болгарских коммунистов, о связях и работе турок, в особенности турецких консулов. <…>

В августе 1944 года я выехал из Вены в Будапешт, где в то время находился Хеттль. Он дал мне указание вновь выехать в Софию к Нжде и попытаться найти еще подходящих людей для разведки. Я встретился в последний раз с Нжде примерно 21 августа без каких-либо практических результатов и выехал в Бухарест, где был взят в плен вместе со всем составом германского посольства в Румынии 25 августа 1944 года.

Несмотря на то, что германская разведка в своей работе среди армянских эмигрантов отдавала предпочтение дашнакам в ущерб сотрудничеству с Нжде и его сторонниками, сам Нжде был одним из преданных и верных агентов германской разведки, все свои силы предоставивший в распоряжение нацистской Германии".

Как следует из показаний Камсаракана, завербованный им Нжде сотрудничал с двумя разными отделами СД, в германской нумерации VI C (отвечавшим за ведение политической разведки на территории СССР, в странах Передней и Центральной Азии, на Дальнем Востоке) и VI E (занимавшимся изучением настроений во враждебных государствах). При этом с первым структурным подразделением VI управления РСХА он сотрудничал из идейных соображений, практически безвозмездно, на условиях компенсации понесенных расходов, тогда как со вторым - находясь на жалованье. Похоже, его ненависть к СССР, изгнавшему дашнаков из Армении, и вообще ко всему, что было хоть как-то связано с понятием "Россия", была настолько велика и иррациональна, что против всего этого он был готов бороться безвозмездно. А вот шпионить для гитлеровцев за Болгарией, предоставившей ему приют в годину трудных для него испытаний, он соглашался исключительно за деньги.

Также обращает на себя внимание и то обстоятельство, что свои вторые показания Петер Камсаракан дал лишь после того, как с первыми ознакомился кто-то из самого высшего политического руководства СССР, потребовавший затем дополнительных сведений о сотрудничестве с германскими разведывательными органами в период Второй мировой войны. Причем не партии дашнаков, о которой советским лидерам и спецслужбам было практически все известно, а о коллаборационизме с гитлеровцами именно той части армянской диаспоры, которая к дашнакам не принадлежала. 

Если принять во внимание, что последующие показания Камсаракана находятся среди документов из числа корреспонденции Секретариата МВД СССР лично И.В.Сталину, то с высокой степенью вероятности можно предположить, что сведения о сотрудничестве Нжде с германскими нацистами интересовали лично его. 

Объяснить столь пристальное внимание советского вождя к информации Камсаракана можно, на наш взгляд, только одной причиной: Советский Союз в это самое время формулировал свои территориальные претензии к Турции. Он готовился потребовать от нее возврата уступленных по результатам Первой мировой войны территорий на Южном Кавказе - Карса, Артвина и Ардагана, для заселения которых уже была объявлена репатриация армян в СССР и в целях освобождения территорий для их временного размещения начата депортация азербайджанцев из Армянской ССР. Высшему партийно-политическому руководству Союза в тот момент было чрезвычайно важно знать, какие еще противники, помимо дашнаков, имеются у него в армянской диаспоре. Это нужно было, чтобы принять адекватные и соразмерные превентивные меры по их нейтрализации силами органов государственной безопасности, для чего была необходима максимально полная и точная информация по данному вопросу.

Апологеты личности и теории Нжде активно распространяют информацию, что этот нацистский приспешник неоднократно предлагал свои услуги и связи в армянской диаспоре высшему политическому руководству и спецслужбам СССР для борьбы с Турцией и что это соответствует действительности. Сталин, Берия, Молотов и другие, безусловно, обсуждали его инициативу, иначе к чему столь пристальный интерес к прошлому Нжде в годы Второй мировой войны? Однако предложение Нжде было ими отвергнуто: негативный шлейф деяний этого человека пересиливал любые выгоды от сотрудничества с ним. Хотя никто из сталинских наркомов ангелом никогда и не был - в каждом из них прагматизм торжествовал над этикой и гуманизмом. Однако связь Гарегина Нжде с нацистами оказалась даже для них столь сильным табу, через которое они переступить не смогли при всей своей политической беспринципности. Тоталитарный коммунистический режим в случае с теорией цегакрона Нжде столкнулся бы с еще более тоталитарной по духу и практике идеей, использовать которую побоялся из чувства самосохранения даже он. Потому-то Нжде и закончил свои дни во Владимирской тюрьме МВД СССР, несмотря на все свое стремление быть полезным большевикам, как ранее был полезен нацистам.

То есть высшее политическое руководство СССР пятьдесят лет назад прекрасно знало, что Гарегин Тер-Арутюнян, он же "Нжде" или "Гастарбайтер", не просто пособник германского нацизма, но и интерпретатор его расовой теории применительно к армянам, а значит, популяризатор и пропагандист идей нацизма. Поэтому вызывает большое удивление, что установку памятника Нжде в Ереване политическая элита современной России считает "внутренним делом" Армении. Хотя это одна из новых форм героизации нацизма и расизма, что никак не совместимо с положениями резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 18 декабря 2013 года "Борьба с героизацией нацизма и другими видами практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости" (A/RES/68/150).