Труды грузинского академика Г.Н. Чубинашвили разоблачают армянские фальсификации храмов на Кавказе
Центр
истории Кавказа,
Наджаф
Гусейнов, Ризван Гусейнов
Мы неоднократно поднимали в статьях вопрос
фальсификации надписей на армянских храмах с целью их удревнения. Уже
общеизвестно, что этим грешили армянские священники и до сих пор грешат в том
числе армянские ученые и исследователи, которые изменяют как внешний вид, так и
даты построения армянских храмов на территории современной Армении, других
стран Кавказа и Турции. Таким образом армянская наука стремится доказать, что
Армянская церковь является древнейшей христианской на Кавказе.
Однако изучение в течение десятков лет
грузинским архитектором, академиком Г.Н.Чубинашвили эпиграфических надписей,
архитектурного стиля, узоров, росписей, фресок и других элементов основных
древних армянских храмов привело его к выводам, что большая их часть не
относится к доисламскому периоду, а часть из них ошибочно выдается за армянские
церкви.
Проследив схему арменизации православных и
албанских храмов, подделку надписей и росписей на них, Чубинашвили издал в
Тбилиси в 1967 году труд «Разыскания по армянской архитектуре». В нем он суммировал
обнаруженные им фальсификации и подтасовки, а также дал свой анализ и мнение
ряда мировых ученых относительно армянских церквей. Фактически, труд архитектора Чубинашвили разоблачил миф о архидревности
армянских храмов, показав, что большая их часть построена в исламский период, в
том числе под влиянием исламских архитектурных школ. Данное положение относится в том числе к Эчмиадзинскому кафедральному
комплексу и его храмам. При этом
значительная часть этих храмов построена албанскими правителями в X-XIII вв. и позже, в
том числе грузинского, тюркского и другого этнического происхождения, а не
армянами (хаями/гайканами). Тем более, что в средние века под армянами
подразумевался не этнос или этническая группа, а так называли представителей
разных народов и этносов армяно-григорианского вероисповедания.
Еще с начала 1920-ых гг. Чубинашвили
занимается изучением и разоблачением некоторых ошибочных выводов относительно
средневековой грузинской архитектуры, которую выдавали за «ответвление»
армянской архитектурной традиции. Получалось, что все эти века грузинская
церковная архитектура просто копирует армянскую и ее стилистику. Чубинашвили
обоснованно опроверг это мнение и затем пошел дальше, доказав, что многие
армянские храмы изменены и умышленно удревнены.
Отметим, что Чубинашвили подвергался
гонениям со стороны армянских политических и научных кругов. В частности,
травлей Чубинашвили занимался член АН СССР, первый президент АН Арм.ССР, директор
Государственного Эрмитажа академик Иосиф Орбели, который имел большое влияние
на политическое руководство и научные круги в Москве. Были попытки даже
уголовного наказания Чубинашвили якобы за деятельность во вред «братства и
дружбы армянского и грузинского народов». К травле ученого подключились
профессоры А.Якобсон и Н.Токарский, и целая плеяда армянских ученых.
В Ереване, узнав о готовящемся к изданию
труде Чубинашвили, завалили Москву письмами с требованием не позволить выход
книги в свет. В частности, директор Института искусств Армянской ССР Р.В. Зарян
от 12 ноября 1965 года пишет письмо директору издательства «Наука» член-корреспонденту
АН СССР А.М. Самсонову. В этом письме Зарян возмущается тем, что издательство «Наука»
готовит к печати книгу Чубинашвили «Разыскания по армянской архитектуре», посвященный
исторической армянской архитектуре и требует, чтобы рукопись труда сперва
прислали в Ереван на рецензию. Точно с такими же претензиями и требованиями в
издательство «Наука» обращаются председатель правления Союза архитекторов
Арм.ССР, профессор М.В. Арутюнян, затем директор Института Археологии и
Этнографии Арм.ССР, профессор Б.Н. Аракелян. Затем подключается «тяжелая
артиллерия» армянской пропаганды – Институт древних рукописей «Матенадаран», от
имени директора которого член-корреспондента АН Арм.ССР Л.С. Хачикяна направляется
гневное письмо уже председателю Госкомитета Совета Министров СССР по печати
Н.А.Михайлову. Также, вице-президент АН Арм.ССР М.Г. Нерсисян пишет письмо
президенту АН Грузинской ССР, академику Н.И. Мусхелишвили на ту же тему. Далее,
из Москвы, по итогам всех этих жалоб и писем из Арм.ССР приходит письмо на имя
президента АН Грузинской ССР с предложением учесть пожелания армянской стороны
относительно труда академика Чубинашвили.
В результате всех этих переписок, 14
апреля 1967 года в Тбилиси назначается научное обсуждение работы Чубинашвили,
на которое приглашаются жалобщики из Армении. Однако армянские товарищи не
приезжают и затем посылают письмо, в котором просят перенести обсуждение,
поскольку не ознакомились с полным текстом труда Чубинашвили. То есть, почти
два года они забрасывали Москву и Тбилиси жалобами на труд Чубинашвили, который
и не читали! Армянская сторона просит АН Грузии прислать полный текст труда
Чубинашвили и перенести научное обсуждение. Обсуждение переносится. Затем, АН
Грузии проводит 27 мая 1967 года второе научное обсуждение (рассмотрение) труда
Чубинашвили с его участием, на которое опять из АН Армении никто не приезжает!
По всей видимости армянская сторона просто не знала, чем оппонировать
Чубинашвили, и вся ее надежда была на то, что высокие товарищи из московского
руководства только на основе армянских жалоб запретят публикацию труда
Чубинашвили. Но руководство АН Грузии несмотря на все давление принимает
решение издать труд Чубинашвили и на все претензии армянской стороны отвечает
тем, что уже неоднократно армянские ученые издавали труды, в которых
критиковали грузинскую науку и совсем не учитывали при этом мнение грузинских
ученых. (А подробнее со всей этой перепиской и жалобами, можно ознакомиться в файле "Армянские жалобы на академика Чубинашвили")
В
итоге президент АН Арм.ССР академик В.А. Амбарцумян в декабре 1967 года пишет президенту
АН Грузинской ССР, академику Н.И. Мусхелишвили письмо, в котором извиняется за
то, что армянские ученые дважды не приехали на рассмотрение труда Чубинашвили и
отмечает нецелесообразность создания напряженной ситуации между грузинскими и
армянскими научными кругами. То есть армянская наука не смогла ничем
оппонировать или опровергнуть выводы академика Чубинашвили. Разоблачения и
выводы, собранные в книге Чубинашвили вызвали гнев армянских ученых и
политиков. Против Чубинашвили начались гонения, его труд был изъят и запрещен,
а сам он столкнулся с угрозами и обструкцией. Поэтому, сегодня спустя многие
годы будет вдвойне интересно ознакомиться с некоторыми выводами и цитатами из
труда Чубинашвили.
Автор книги «Разыскания по армянской
архитектуре», грузинский архитектор Г.Н. Чубинашвили в начале ХХ века, еще будучи
молодым учёным помогал академику Н.Я. Марру в его «анийском археологическом
деле», а одно время даже замещал его. Вот что он сам пишет об этом: «Первое знакомство моё с памятниками
армянской архитектуры – незабываемое по силе впечатление – произошло под
руководством академика Н.Я. Марра в Ани в 1915 г. и затем в 1916, когда я работал
в положении «его помощника по анийскому археологическому делу. …В значительной
степени остались мне незнакомыми крепостные сооружения Ани, отдельные мелкие
культовые сооружения и не установленного значения руины, ровно весь подземный,
т.е. пещерный Ани. В Ани мой учитель Я.И. Смирнов показал и как бы поручил мне
изучение до тех пор невиданной мной церкви из раскопок, обозначившихся буквой В.
…В 1916 году, вплоть до возвращения Н.Я. Марра из экспедиции в Ван, т.е.
небольшую часть времени, я замещал его. Большая школа
изучения армянского искусства и в частности архитектуры, заложенная и развивавшаяся
в те годы Н.Я. Марром в Ани… требовала
анализа вещественных памятников, определения времени их возведения и различных
переделок и т.д. по заключённым в них самих данным, а не по голым сообщениям
или упоминаниям в письменных источниках, как это было характерно до того и как,
к сожалению нередко, практикуется и сегодня. Марр намечал чёткие
линии культурного развития, начиная с проникновения христианства и до XIII-ХIV веков, а отчасти
и далее, с характеристикой его социально-экономической основы. Этими
Марровскими установками определились и определяются мои разыскания по армянской
архитектуре…»
[с. 1-2].
«Армянскую
архитектуру в 1915 и в 1916 гг. я узнал по отдельным памятникам в их случайном,
не систематическом подборе, и в основном падающими по времени на зрелое
средневековье (X-XIV вв.). Второй этап разысканий был намечен и проведён
планомерно и систематически в 1924 году. Осуществление этого начинания стало
возможным в связи с появлением большого
научного исследования армянской архитектуры венского профессора Иосифа
Стриговского, этого толкача европейского искусствознания в области
раннехристианского и византийского искусства, который несколько раз эпатировал
своих коллег увесистым волюмом (томом – Н.Г.) с постановкой вопроса об истоках
названных разделов истории искусства не в Риме, а затем в Византии, а на
Востоке – сперва в Византии, затем у коптов, в малой Азии, в Месопотамии,
наконец, в Армении, а позднее и далее. Это двухтомное исследование Стриговского
об армянской архитектуре, появившееся в Тбилиси впервые в начале 20-х годов, давало
обзор памятников, хронологически падающих на время до 1100 года (Подбором памятников для него
руководили их местные знатоки – архитектор Торос Тораманян и епископ Гарегин
Овсепян – Н.Г.). Стриговский в этой книге, как обычно и в других своих
исследованиях, высказал наравне с большим числом важных и значительных
положений, также очень существенные и в корне
неприемлемые заблуждения. К числу последних, относятся ошибочное в
отдельных пунктах построение картины развития армянской архитектуры и категорическое отрицание самостоятельности, рядом с армянским,
грузинского искусства. Так как ещё до знакомства с трудом Стриговского,
мною было формулировано в результате изучения непосредственно отдельных
памятников Армении и Грузии, основное положение о самостоятельности каждого из
этих искусств, как отрасли христианского Востока… Настоящие разыскания по
армянской архитектуре представляют собой в основном итог работ экспедиции 1924
года, оформленный по окончании её и пролежавший неопубликованным, за
исключением некоторых глав, напечатанных в начальной редакции, впрочем, с
сокращениями. Сейчас я даю эти разыскания основательно переработанными и
пополненными материалами из последующих наездов в Армению к памятникам… Нельзя также не отметить, что ошибочный
взгляд Стриговского на вышеуказанное положение укрепился благодаря утверждению
первого исследователя архитектуры Кавказа швейцарца Дюбуа де Монперё (1838)
о том, что грузинская архитектура есть собственно ответвление армянской, ею
создана, от неё произошла и определялась в течение почти всего хода развития.
Утверждение этого, по выражению академика Броссе, «энциклопедиста Кавказа»
казалось даже без приведения доказательств, несомненно, обоснованным и веским.
И в этом отношении не только не подействовали отрезвляюще тонкие
замечания-вопросы Карла Шнаазе (1855, 1869), но даже и решительный, обоснованный
разбор грузинской архитектуры акад. Н.П. Кондаковым (1876)… Но и сегодня ещё,
через полвека с лишним, эта ненаучная установка не изжита. Напомню одно
последнее проявление её в статье хранителя отдела христианских ценностей Лувра Etienne Coche de la Ferte, который пишет по поводу привлекаемой им сцены одного
из рельефов на фасаде Никорцминды о грузинском искусстве: En Orient, nous le rencontrons dans l,art georgien, issu, comme on sait, de l,art georgien, issu, comme on sait, de l,art armenien; or on connait la fidelite de celui-ci a certains de ses attaches paleocretiennes (На Востоке, мы рассматриваем
грузинское искусство, которое считается искусством грузинским, произошедшим от
искусства армянского; также известно точно что они несомненно связаны [со
времён] первичного христианства – перевод Н.Г.)…» [с. 3-5].
«Затронув
вопрос о церковных росписях Армении, мы невольно касаемся влияния Грузии на
искусство Армении во время политического и связанного с этим культурного
слияния её с искусством Грузией в XII-XIII веках… Это была специальная цель, ради которой
отправился с нами проф. А. Шанидзе. По неопределённым данным, находящимся у
акад. Броссе, и отчасти пополненным в Ереване, он направился, не доезжая Севана
из Ахты в Тайчарух, где в лесу действительно нашёл развалину церкви с двумя
большими грузинскими надписями Захария (умер в 1212 или до 1214) и Иване (умер
в 1227), Мхаргирдзели, спасаралов царицы Тамары (1184-1214 гг.). Другая большая
грузинская надпись прочитана была им в Коше, на однонефной церкви. Мы видим, таким образом, как в разных
местах Армении в это время появляются грузинские надписи на камнях и подписи
фресковых изображений. И действительно кроме этих надписей я
сфотографировал фрагмент грузинской надписи, по определению А. Г. Шанидзе века X, в археологическом музее Эчмиадзина… [с. 8-9]. Установление
специфических черт армянской архитектуры по сравнению и по отличию от
грузинской, непосредственно ставило вопрос о твёрдом установлении
хронологической последовательности, определённой преемственности между
ступенями развития, ставило вопрос об установлении самого движения. Между тем
та типологическая схема, которой Стриговский подменил картину роста и движения
армянской архитектуры VI-ХI веков, естественно не только не учитывала
определённой преемственности одних элементов и замены других на протяжении этих
веков, а выдвигала гипотезу некоего раннего с IV века
(или
даже с III) по VI век развития наборов плановых тем архитектуры,
которые все были представлены в законченном виде в VII веке… Характерно, что тип этот «окончательно удовлетворил армянскую
церковь», почему он «в применении вплоть до сегодняшнего дня»… К сожалению,
однако, и другие работники данной отрасли остаются частично стоять на платформе
Стриговского вместо того, чтобы усвоить критические установки к письменным
сообщениям и другие, давшие блестящие результаты в трудах академика Н.Я. Марра.
Они цитируют Тороса Тораманяна (1864-1934), который во второй период своих
работ существенно изменил под влиянием Стриговского многие свои прежние
решения. Эти общие очерки истории армянской архитектуры, написанные в последние
10-15 лет, оперируют в основном тем набором памятников, который был введён трудами
Т. Тораманяна и Стриговского. Эти книги Серарпи Нерсесиан (1947), Т.М.
Токарского (1946, 1961), А.Л. Якобсона (1951), Н.Г. Буньятова и Ю.С. Яралова
(1950) и альбом В.М. Арутюняна и С.А. Сафаряна (1951). В них авторы откровенно заявляют, что в течение
200 лет арабского владычества в Армении не было возведено ни одного
значительного памятника, усиленно втискивая все интересные новые решения
купольных храмов в VII век… В силу этого осталось не учтённым, что в моих печатных
работах даётся картина постепенного развития армянской архитектуры без
длительного – 200-летнего перерыва…» [с. 10-11].
«Что касается церкви св. Рипсиме (является
частью Эчмиадзинского монастырского комплекса – Н.Г), то оно оказалась по
фасадам загубленной, проведёнными, около 1892 году реставрациями Хрымьяна, а
внутри полностью густо оштукатуренной и расписанной под мрамор слегка
голубоватого тона с прожилками (табл.
10-23). По счастью эту штукатурку со сводов и до пола сняли, как сообщает Н.М.
Токарский, в 1958-59 гг., «и интерьер предстал в своём первоначальном виде», –
по его справедливым словам. Тем не менее, хотя это содействовало выяснению ряда
вопросов по истории памятника и позволяет определять первоначальный облик храма
внутри, общая оценка его, по моему глубокому убеждению – остаётся прежняя. Церковь Рипсиме нельзя считать памятником VII века, она возведена, как равно Адиаман и
Таргманчацванк, не ранее IX или X века. Церковь
Рипсиме – это не творческая постройка, а подражание… Затем обследованы
развалины церкви за сел. Хач-гора, примерно в 7-8 км от Эчмиадзина» [с. 15-16].
«Таким
образом, появление мотива треугольных фасадных ниш в армянской средневековой
архитектуре по праву естественно отнести именно к IX веку. О построении церкви Рипсиме Себеос сообщает,
что «на 28-ом году царствования Хосрова католикос Кумитас снёс часовню св.
Рипсимии в городе Вагаршапате, построенную св. Сааком… так как она была очень
низка и темна…; построил церковь, но тело блаженной оставил на открытом
воздухе, из-за сырости стен, ожидая пока высохнет известь, после чего его
положили на своё место. Сообщение это не содержит в себе никаких деталей о
самом здании; правда и у других историков нет таких сообщений, которые бы можно
было противопоставить этому, но это не достаточный аргумент, когда формы храма
нарушают, противоречат общему ходу развития армянской архитектуры. Это мое
утверждение косвенно поддерживает и заключение акад. И.А. Орбели, который вновь
критически проверил чтение обеих надписей с именем католикоса Комитаса – в
алтаре и на западном фасаде – и издал их в 1915 году. К сожалению, пользуясь
только фотографиями, Орбели не даёт
никакого палеографического анализа с определением времени исполнения их,
мельком упоминая о лигатурах и об общем виде, как не отвечающих VII веку, а формулировки текста заставляют его
сомневаться в принадлежности Комитасу… Таким образом, базироваться на этих двух
надписях, будто бы подлинных строительных от Комитаса, как на этом упорствует
ещё и теперь А.Б. Еремян, никак нельзя» [с. 32-33].
«Если временем построения стоящей ныне
церкви Рипсиме следует считать IX-X век, то и
датировка связанных с ней церквей того же типа, т.е. рассмотренных выше
Адиамана и Таргаманчац-ванка, а также и Сисиана может быть девятым или скорее
десятым веком. В добавлении к разбору посещённых нами памятников этого типа
следует коснуться также церкви
Каракилиса (близ Гориса, бывшего Герюсы) в
Зангезуре, обозначаемую ныне по новому селению Сисиан или Сисаван» [с. 34-35].
«Есть
сфотографированные в мае 1961 года во время реставрационных работ (церкви
Сисиан) рельефные изображения полуфигур в трёх тромпах второго ряда (при
северной и северо-восточной гранях) и на венчающем карнизе барабана… Среднее
изображение с надписью «Козахат Сивнеац Тер», то есть «Козахат сюнийский
господин» неизвестен из каких-либо исторических документов, как и полуфигура слева от него с надписью «Фёдор
монах Сиона» («Тодорос Сиони ванакан»); что же касается изображённого справа
«Иосифа епископа сюнийского», то в перечне Степаноса Орбеляна приводятся только
два – первый (примерно 670-689 гг.) и второй (736-753 гг.). С.Х. Мнацаканян
предлагает считать сохранившуюся полуфигуру на западном фасаде с подписью
«Иоанн хранитель церкви» («Хоханнес экегцепан»), исходя из данной подписи, изображением будущего преемника на епископской кафедре Иосифа
I
(примерно 689-711 гг.). Таким образом,
он предлагает считать временем построения и деятельность Иосифа I и окончание самое позднее в 690-691 гг. Так как само наличие
фигурных рельефов с подписями в трёх тромпочках второго ряда, т.е. в тромпочках
малого размера и высоко расположенных под самым сводом в барабане купола,
вызывает невольно недоумение (недаром до возведения в
1961 году лесов они и не были замечены), а положение ктитора (князя) с
поднятыми в сторону моленными руками подразумевает
наличие божественного лица, к которому бы он обращался, но которого в церкви
нет, вместо него по сторонам князя изображены духовные лица, то рождается сомнение, не использованы ли здесь три рельефа из
другого здания, тем более, что самый разбор этих рельефов (равно остатки
рельефа Иоанна – тоже духовного лица – на западном фасаде) носят случайный
характер»
[с. 36-37].
«Первоначальные
формы отделки западного входа в храм Гаяне (в составе Эчмиадзинского
монастырского комплекса – Н.Г.), как и орнаментальный мотив резьбы на нём
неизвестны, так как вход весь оштукатурен сейчас, а самый фасад застроен
открытым трёхарочным портиком, возведённым настоятелем церкви Елеазаром в 1688
году. Как отмечено, было в начале, церковь св. Гаяне сохранилась до наших дней
в хорошей сохранности… Починки, исполненные камнем иного калибра и иной
обработки ясно видны; конечно, чинились кровля и даже несколько изменены
боковые фронтоны, но общий уклон кровель на фронтонах и шатрах – по моему
убеждению – не изменён… Сомнения в этих утверждениях может возбудить сообщение
историка XVII века Аракела
Таврижеци, который довольно обстоятельно в двух главах своей истории (XVI и XXV) пишет о ремонте,
произведённом в 1651-1653 годах католикосом Филиппом, трёх храмов в Эчмиадзине
– собора, церквей Гаяне и Рипсиме – бывших в начале XVII века в плохом состоянии, в запустении и лишённых
блеска… Церковь св. Гаяне является первым по времени представителем
рассматриваемого типа церквей. Созданием её мы обязаны
желанию католикоса Езры (630-640 гг.), который был одним из ряда православных
католикосов Армении, ведших политику сближения Армении с Византией и Грузией» [с. 47-48].
«Барельеф
этот (церковь в селе Одзун, в Лорийской
области Армении – Н.Г.) несомненно, заслуживает специального издания по своим
художественным качествам. Объяснением нахождения его здесь можно считать то,
что Одзун в средние века входил не только в Грузию, но и в специальный феод
Мхаргрбзели, влиятельнейших вельмож при дворе царицы
Тамары и её преемников, армяно-григорианского вероисповедания, частью
принявших даже православие» [с. 61].
«Другую
церковь того же плана мне показали в 1946 году в сел. Аштарак (табл. 67, 68). Эта,
посвящённая по сообщению епископа Гарегина богоматери (Аствацацин) церковь,
именуемая Кармравор; обмерена и описана Ю.С. Яраловым. Он, как и епископ
Гарегин считает её постройкой VII века… Недоумение вызывает также надпись, собственно
две, исполненные крупными буквами, вырезанными по фасадам поясом по линии окон.
О них сообщает Яралов: «Начиная с южной стены по всему периметру здания,
тянется однострочная надпись (приём, характерный для VII в.), гласящая о том, что Давид с сыновьями построили
церковь богоматери. Другая надпись, являющаяся продолжением первой, говорит о
возобновлении строительства большого канала священником Акобом. Эта надпись датирована 1292 годом, первая
даты не имеет». Точного текста этих двух надписей не приведено, а начертание их
как будто одинаковое; начало же должно находиться под поздней (XIX века) застройкой рукавов; как сочетать указание Яралова на древность
первой надписи с датой второй XIII века – это ставит недоуменные
вопросы» [с. 66-67].
«Эту
церковь простого креста с провалившимся крестом в селении Мечитли Стриговскому не удалось внутри осмотреть. Однако, он предположительно считал её за древний триконх VII века.
Естественно, я постарался посетить её. Она оказалась сравнительно поздней
церковью Мазарджухского плана, т.е. простой croix libre со входом с
севера (sic) и, вероятно, с
запада, не триконх; теперь вся нижняя часть западной стены сломана и пристроена
дополнительная часть… Сохранилась строительная надпись католикоса Саргиса,
справа от северного окна, с датой 469 г. армянской эры,
т.е. 1020 год среди нескольких других, как установил проф. Л.М.
Меликсет-Бек, который вполне подтвердил сравнительно поздний характер строения
[с. 69]. Второй пример триконха раннего времени и притом близко сходного с
только что рассмотренной малой Талинской церковью сохранился на древней границе
с Грузией, примерно в 9 км от ж/д станции Туманян (б. Калагиран)
в направлении к Степанавану (б. Джелал-оглы), до
которого примерно 21 км по шоссе [с. 71]. Церковь эта (малая церковь Севанского
монастыря), посвящённая во имя апостолов («аракело»), была построена согласно
сообщению армянского историка XIII века Стефаноса
Орбеляна в 874 году. Хотя известно и то, что Стефанос Орбелян составлял свою
историю по историческим документам, однако в частности для этой церкви никакой
документ до нас не дошёл и историком не указан поимённо. Л.М. Меликсет-Беку
посчастливилось обнаружить на восточной грани барабана строительную надпись с
датой 323 г. армянской эры, т.е. + 551 = 874. Надпись в пять строк на четырёх смежных
камнях второго сверху ряда кладки; она исполнена некрупными, трудно
разбирающимися буквами с множеством сложных лигатур (табл. 110-а). Во второй
строке церковь названа церковью Апостолов; также она именуется в надписи на
кровельных плитах юго-восточного подкупольного угла-устоя, изданная уже Е.
Лалаянцем, как надпись на «куполе». Надпись же о «возобновлении церкви
Карапета» в 1714 году сделана белой краской (через трафарет) по южной и юго-восточной
граням барабана, а не на западной стене, как указывает Лалаянц. Эта последняя
надпись внесла путаницу в определении церквей, кому они посвящены; очевидно, в
силу какого-то нового освящения церковь эту переименовали: древние надписи
называют эту церковь церковью апостолов, как таковая названа и у историков» [с. 84].
«Самый
характер такого построения (растительные элементы) был подготовлен в обработке
капителей входов в Текорский храм и Ереруйскую базилику, на большой Аштаракской
капители в бывш. Эчмиадзинском археологическом музее, и на капителях, доставленных в 1923 году тогдашним
директором того же музея Сенекеримом Тер-Акопяном с кладбища за оградой церкви
Гаяне от несуществующего здания, т.е. всё на более древних, чем изучаемые,
памятниках. Как видно по перечисленным памятникам, это своеобразный
продукт от перерождения растительных элементов христианского
сиро-месопотамского искусства» [с. 93].
«Таким
образом, сравнение этих трёх памятников (Птгни, Ширакаван, Аруч (Арич) – Н.Г.)
между собой совершенно ясно устанавливает их тесную связь и зависимость… Но
тогда встаёт вопрос, как же согласовать с этим перенесением Аруча в X век с утверждения Стриговского и ряда армянских
учёных, основанные на исторических свидетельствах и данных надписей храма? Мы вынуждены особо коснуться этого вопроса,
чтобы после установленной связанности трёх рассмотренных храмов: Ширакавана
– Птгни – Аруча между собой на основании анализа
архитектурных форм устранить всякую тень сомнения в правильности перенесения
Аруча из VII века в X век.
Самым главным доказательством 1200-летней древности Аруча являлось наличие
надписи, казалось строительной, датированной, как обычно в армянских надписях VII века царствованием византийского императора,
именно Константина (641-668). Эта
надпись исполнена на особом камне с выступающей рамой и находится под средним
алтарным окном на восточном фасаде церкви. Она доступна прямо чтением благодаря
насыпи земли здесь в пристроенном башенном заграждении. Однако академик И.А. Орбели, дважды
обращавшийся к этой надписи, пришёл к чёткому заключению, что она исполнена не
в VII веке, а
значительно позже… Орбели пишет: «Надпись не
могла быть датирована 29 годом правления Константа-Константина, так как, заняв
престол в 641 г. после смерти Константина, сына Ираклия, он был убит на 27 году
правления». Кстати «тёмный
вопрос о Аручской надписи ещё более затемняется цитатами из Вардана и Киракоса,
свидетельствующими о построении Аручской церкви при католикосе Анастасии, по
словам Киракоса, на пятом году его пастырства… После опубликования атласа еп.
Гарегином с «превосходной автотипией», И.А. Орбели вторично обращается к
обсуждению этой надписи, отмечая, прежде всего, что «самая возможность появления формы хай ишхан,
указывающей на непонимание значений этого титула, свидетельствует о более
позднем времени памятника». Далее (Орбели – Н.Г.) заявляет, что «немотивированность,
категоричность и лаконичность» утверждений еп. Гарегина о правильности даты (29
год Константина), внушает сомнение в возможности отстоять подлинность Аручской
надписи в её подлинном виде. В том же убеждает и внешний вид надписи, форма её
букв и надстрочных знаков, не говоря уже об употреблении цифр». И в
заключении, уточняя, пишет: «следовало
бы при датировке Аручской надписи принять во внимание резкое отличие форм всех,
кажется, букв этой надписи, от других, относимых к VII веку памятников».
Вопрос не только в отличии того или иного хвостика буквы или чёрточки, а во
всём типе, контуре, пропорциях букв. Во всяком случае, по внешнему виду надписи её с уверенностью
можно отнести к XI веку» [с. 114-116].
«В
последнее время выдвинут на первое место, как ранний памятник VII или даже VI века,
анализированный выше купольный зал в Птгни. Токарский неоднократно подчёркивает
во втором издании своей книги, большую древность Птгни по сравнению с Аручом,
ссылаясь на статью Гарегина Овсепяна, в которой даётся обоснование датировки
Птгни VI веком. А Р.Я.
Агабабян даже уточняет датировку, сообщая, что Гарегин Овсепян «историко-филологическим
исследованием, основанным на новых материалах храм в Птхни (Птхаванк) датирует
временем не позже 590 года». Я, пользуясь… переводом статьи Гарегина Овсепяна, определил,
что новым материалом в ней является только включение монастыря Птгни в ряд
других памятников VII века с
обозначением разрушенных его частей и восстановлением архитектурных форм при посредстве
Аруча и Ширакавана. Относительно датировки есть только простое утверждение, что
надпись при рельефе всадника – «Мануэль властелин Аматуниев» – «представляет
собой одну из древнейших армянских надписей первой половины VI века» и тем самым служит показателем времени
построения храма… Наконец архиепископ Гарегин говорит, что на первый взгляд
можно бы отнести храм в Птгни к VII веку, как это будто
бы «утверждается и письменными документами». Очевидно, он подразумевает
приведённое им в начале статьи сведение, что «самое древнее известие насчёт
монастыря Птгни сохранено в произведении Гевонда, историка Армении VIII века», вероятно считая, что, следовательно, храм
выстроен был ранее, в VII веке. Однако, на проверку у вардапета Гевонда
стоит только, что в середине VIII века арабы, «вышедшие из Двина
делали набеги на близлежащие области и производили грабежи и кровопролития,
как-то: в сёлах Птгунх, Талин, Когб и во многих других местах, и повсюду
усыпали землю трупами, побитыми их мечами». Т.Е., говорится не о храмах, а о селениях.
Ссылка Токарского на архиепископа Гарегина, как сообщающего, что «по древнему
свидетельству это селение в начале VII века служило
местопребыванием епископа», не подтверждается также как и «построение Птгни, не
позже 590 года», сообщаемого Р.Я. Агабабяном по Гарегину. Что касается названного ктитора церкви в Птгни
– Маноэля Аматуни, то, насколько я знаю, он неизвестен по другим источникам,
хотя оборот речи в замечаниях Арутюняна и Сафаряна к храму в Птгни, как будто
бы говорит об отнесении его в VI век» [с. 117-118].
«Из
этой группы крупных монастырских храмов я посетил Харидж, Кегард и Ованнаванк. Главная церковь Хариджаванк близ Артика
построена была спасаларами грузинской царицы Тамары,
армяно-григорианского вероисповедания, курдами по происхождению, Иване и Захаре
Мхаргрдзели. Строительные надписи находятся на северном фасаде
(1201) и над входом с запада (1214)… строители Захаре и Иване Мхаргрдзели
изображены в высоких головных уборах, в длинных подпоясанных камзолах c иконой
в руках, а по построению повторяя ктиторские рельефы главных храмов Ахпатского
и Санаинского монастырей, т.е. ещё XI века» [с. 122].
«К
этой же группе храмов, видимо, относятся следующие монастырские храмы: 1) Собор
Гандзасарского монастыря, начатый в 1216 и оконченный в 1238 году построением…;
2) церковь Сион монастыря Сагмосаванк…; 3) церковь монастыря Сурп Степанос…; 4)
церковь 1221 года в монастыре Нора-ванк в сел. Амагу…; 5) церковь Сурп Карапет
в монастыре Хоша-ванк (к северу от сел. Алагёз)…; 6) церковь Аствацацин в сел.
Дыгер на южном склоне Арагаца 1211 года…; 7) церковь монастыря Имирзик…; 8)
церковь монастыря Караванк 1273 года… Таким
образом для конца XII и для XIII века выделяется группа по особенностям внутреннего
пространства и по сильному и своеобразному, с
использованием мотивов и импульсов исламского искусства, развитию
декоративной стороны и орнаментации зданий. К ним принадлежит и выдающаяся
церковь Ани (Карская область
в Турции – Н.Г.), построенная Тиграном Оненцем в 1215 году… В экспедиции 1924
года мы также по дороге повстречали поздние купольные залы. Как по
архитектонике, так особенно по декоративному убору ещё проще два небольших
купольных зала около сел. Махмуджук. Один, не доезжая его по дороге из
Адиамана. Сельчане назвали её Руси-ванк, т.е. «русский
монастырь». На северном фасаде имеется большая надпись в четыре строки и
две дополнительных, но вся испорченная острым орудием: сохранилась одна дата
667, т.е. 1218 год, прочитанная проф. Л.М. Меликсет-Беком. Другой находится между
Согютлю и Махмуджуком, в ущелье и по одной из надписей по Л.М. Меликсет-Беку
носит название Дзорагюх-ванк св. Степана» [с. 124-125].
«Большая
церковь Талина (Арагацотнского района Армении – Н.Г.) не датирована и о ней нет
никаких исторических данных; надпись с
датой 232 г. армянской эры (т.е. 783 н.э.) о проводке воды на юго-восточном
подкупольном пилоне, также как и Талыше, не может быть ни по языку, ни по
начертанию надписью VIII века. Таким образом, остаётся также подобно Талышу надпись
981 года… Более точную границу дают
надписи, сделанные в готовом уже храме в 981, 1018, 1040 годах, позволяющие
считать, что он построен в середине (третьей четверти) X века, что подсказывалось и аналогией его с Аручем,
построенным в этот же период времени» [с.
126, 133].
«Крупные
размеры Мастары послужили образцом для повторения с дальнейшим развитием
некоторых частностей его. Так, ближайше подходящим к Мастаре является Карсский
собор апостолов, основанный царём Аббасом I (928-952 гг.) в 30-х годах X века,
как устанавливается по сообщениям историков... Интересно, что в Армении не сохранилось ни одного простого тетраконха
от древнейшего времени, кроме развалин величественного, очень сложного и
понятного только как результат различных взаимных сочетаний по тетраконховой
теме, здания Звартноца, построенного католикосом Нерсесом III, по прозванию Строителем (641-661 гг.)» [с. 150,155].
«Это
был единственный древний тетраконх, приведённый Стриговским, ибо церкви Хцконка
он не относит ко времени до VII века, хотя
приведённая древняя церковь его (богоматери), вероятно, построена до 1006 года,
тем более, что надпись эта не содержит никаких указаний о времени построения, а
анийские церкви этого типа все относятся уже к расцвету зрелых средних веков,
так же, как и тетраконх в Санаине. Позднее экспедиции Стриговского, уже в 1924
году, Т. Тораманян обследовал, сделав обмер планов, развалины двух тетраконхов:
в Ошакане церковь Манкеноц и в Парби церковь Сурп Таргманчац. Планы Т. Тораманяна
для обеих церквей с краткими замечаниями привёл Ю.С. Яралов в своей работе
«Некоторые особенности памятников Армении VII века». Ю.С.
Яралов привлекает их, как памятники VII века с высокой
оценкой церкви в Парби со стороны Т. Тораманяна, хотя «сохранились лишь четыре
стены» здания, а кроме плана никаких иллюстраций; и с оговоркой об Ошаканской,
что «она интересна переплетением архитектуры VII и IX веков». Кроме этих двух тетраконхов Н.М. Токарский в
1924 году опубликовал материал относительно тетраконха в сел. Айриванк на
Севане с планом, разрезом и деталями, ничего не сказав по поводу датировки её. Этот памятник с новым обмером плана, двух
разрезов, фасада, одной детали и фото тромпы нашёл теперь своё место в ряду
памятников Сюникской архитектурной школы IX-X веков. В этом же исследовании приводятся ещё тетраконхи той
же эпохи: Гндеванк 936 года, Ваневан 903 года… и Цахацкар. Другими словами, вся группа простых, без обхода тетраконхов, известная
в Армении, является вторичным как бы насаждением, применением этой архитектурной
формы, а не первоначальным, чего нельзя упускать из виду при разборе
тетраконхов с обходами… Мхитарист Алишан считал,
что церковь Покраван построена Григорием Мамиконяном (662-685 гг.). Он
присваивает ей название Зоравар («Полководец»). Местное же население именует церковь Каргаванк («воронья церковь»). Оба здания являются по своим
архитектурным формам и деталям типичными представителями эпохи IX-X вв., как и ряд
других рассмотренных выше примеров архитектуры этого времени» [с.156-157].
В завершении хочется высказать
благодарность грузинской науке за многолетнюю борьбу с армянскими
фальсификациями. Сегодня большая заслуга в изучении грузинского
культурно-исторического наследия и защите его от армянских фальсификаций
принадлежит грузинскому ученому, доктору филологических наук, арменологу,
академику Бондо Арвеладзе. В частности, благодаря ему мы смогли вновь
обратиться к трудам и деятельности академика Чубинашвили.
В 2016 году Национальная академия наук
Грузии (издательство «Меридиани») издала книгу академика Бондо Арвеладзе
«Грузинские церкви в Грузии и Армении», в которой автор разоблачает армянские
фальсификации, в том числе факты присвоения Армянской церковью грузинских и
других храмов на территории Грузии и Армении. В грузинских СМИ вышел цикл
статей и отзывов об этой работе Б.Арвеладзе, которая научно обоснованно
показала методы и технологию арменизации храмов. Ниже
приводим некоторые статьи и публикации Бондо Арвеладзе по теме армянских
фальсификаций чужого культурно-исторического наследия:
Арвеладзе
Бондо Валерианович (Фуад Ахундов «Разрушители Фальсификаций», 2012 г, Том I)
|
|
Комментарии: