Последняя интрига Анастаса Микояна

4/09/2008  

Последняя интрига Анастаса Микояна

Последнее в жизни Анастаса Ивановича Микояна утро 2 октября 1978 года... Он рано проснулся, перед глазами продолжали хаотично мелькать многочисленные эпизоды его чрезвычайно насыщенной политической биографии. В ней было много разного: взлеты и падения, многоходовые политические комбинации, альянсы, участие в различных партийных коалициях. В большинстве случаев ему удавалось грамотно просчитывать ход событий, делать ставку на сильного, чем и объясняют сегодня историки политическое долголетие Микояна. Но один эпизод из далекой молодости постоянно, как заноза, торчал всегда в мозгу. Это убийство 26 бакинских комиссаров.

В бакинском Совнаркоме комиссаров (министров) было всего десять человек, и Микоян таковым никогда не являлся. Чуть позже всех расстрелянных в песках Закаспия 20 сентября 1918 года (это не совсем установленный историками факт - С.Т.) в духе модной тогда традиции назовут "комиссарами", придумают число "26". 27-м будут за глаза называть именно Анастаса Микояна. Он вместе с комиссарами покидал Баку на пароходе "Туркмен", на который он же их пристроил, и уцелел. Обстоятельства его спасения потом станут объектом расследования различных комиссий. В 1925 году, в период начала официального расследования "дела 26", в Баку специально для изучения архивных материалов и встреч с возможными свидетелями выезжали высокопоставленные чекисты Дзержинский и Кедров. Тогда пронесло. 

Но в начале 1937 года, в период огромных чисток и репрессий в партии, Сталин все же скажет Микояну: "История о том, как были расстреляны 26 бакинских комиссаров и только один из них - Микоян - остался в живых, темна и запутана. И ты, Анастас, не заставляй нас распутывать эту историю".Накануне своей кончины Анастас Иванович еще раз перечитал изданные накануне свои мемуары. Непросто они писались: специально подобранные консультанты со Старой площади готовили многочисленные справки, подбирали цитаты из партийных документов. Но Микоян знал, что в архивах ничего или почти ничего не осталось. Сотни диссертаций и десятки монографий советских историков, в которых вроде бы описывалась история Гражданской войны в Закавказье в 1918 - 1921 годах, страдали догматизмом и не отражали и тысячной доли того, что знал сам Микоян и чему был личным свидетелем. Вот почему он тогда вспомнил об Ольге Григорьевне Шатуновской, бывшем личном секретаре Степана Шаумяна.

В 1918 году Ольге Шатуновской было всего 17 лет. Она была хороша собой. Ходили слухи, что в нее чуть ли не поголовно были влюблены ее товарищи по партии большевиков, а один из них, Анастас Микоян, предлагал ей якобы руку и сердце. Она отказала, но добрые отношения остались. Более того, как рассказывала Ольга Григорьевна автору в своей уютной квартире на Кутузовском проспекте, именно Микояну она была обязана жизнью, хотя спасти от ГУЛАГа он ее так и не смог.Так вот, в момент подготовки к печати мемуаров Микояна она умудрялась тайно передавать ему свои записки-воспоминания о бакинских событиях 1918 года, называла фамилии, припоминала детали. Версия Шатуновской относительно того, что случилось с бакинскими комиссарами, выглядела остросюжетно. По ее словам (оно писала об этом и Микояну), летом 1918 года Шаумян сообщал Ленину о том, что Баку осажден, просил войск из России, получил в ответ сообщение о приказе Сталина отправлять на помощь Баку из Царицына дивизию в составе 14 тысяч штыков да еще и с артиллерией. Приход этой дивизии мог бы изменить весь ход событий на Кавказе. Но она не пришла. Шатуновская вспоминала: "Шаумян говорил, что Сталин никогда ничем нам не поможет. Ему доподлинно известно, что я знаю: он является провокатором. В 1908 году я скрывался на одной квартире. То место знал только Сталин. Тем не менее туда явились жандармы и арестовали меня".Вот так: ключ к трагедии бакинских комиссаров Шатуновская усматривала в Сталине и хотела, чтобы об этом написал в своих мемуарах Микоян. Не написал.Микоян понимал, что, копаясь в грязном, запятнанном кровью белье партии, Шатуновская просто мстит Сталину, что ее информация даже о событиях 1918 года вторична и нуждается в серьезной проверке.Прошло время. Ольги Григорьевны тоже не стало. Ее столетие со дня рождения отметила выехавшая в Германию дочь. Там была издана небольшая книжка с нейтральным названием "Об ушедшем веке", в которую вошли прочитанные, но не совсем использованные записки Шатуновской, адресованные Микояну, некоторые материалы личного архива. Месть и после смерти все же состоялась: официально в оборот был введен источник, игнорировать который не может ни один добросовестный историк.

Обстоятельства и свидетели

Любой исследователь, сталкивающийся с темой "26", быстро начинает понимать, что большинство авторов многочисленных публикаций, цитируя друг друга, приводят одни и те же факты. Потом выясняется, что даже эти факты нуждаются в серьезной проверке. И тут начинается самое интересное: нет очевидцев, свидетелей, различные циркулировавшие тогда слухи, оказавшиеся по разным причинам на страницах печатных изданий, потом превращаются в "несомненный факт". Прием обычный, широко практикуемый и сегодня. Поэтому мы попытались выяснить, кто же первым сказал "мяу".11 сентября 1941 года во дворе изолятора орловской тюрьмы был расстрелян Вадим Чайкин,бывший член ЦК партии эсеров, избранный по партийному списку в Учредительное собрание от Туркестана . Он заявлял, что знает подлинную историю гибели "26". По его словам, они не были расстреляны. Подлинным исполнителем казни якобы являлся всего один человек - туркмен, который "собственными руками шашкой обезглавил всех". Возникал вопрос: откуда взята эта информация? Дело было в том, что весной 1919 года по заданию ЦК партии эсеров Вадим Чайкин проводил расследование обстоятельств "таинственного исчезновения бакинских комиссаров". Он встречался с представителями британского командования в Закавказье и в Закаспии, членами закаспийского правительства, лидерами отдельных бакинских партий. Первоначально итоги этого расследования были опубликованы осенью 1919 года на страницах издававшейся в Баку эсеровской газеты "Знамя труда". И сразу разразился большой скандал. Вадим Чайкин "доказывал", что непосредственным организатором расправы над комиссарами являлся глава британской военной миссии в Ашхабаде Реджинальд Тиг-Джонс. По Чайкину, после того как убийство 26 безоружных людей, которых якобы взяли для вывоза в Индию, было совершено на глухой станции в Закаспии, генерал Томсон помог бежать одному из видных участников убийства некоему Дружкину в Тифлис. Обращение Вадима Чайкина к английскому генералу Маллесону и к английскому генералу Мильну ни к чему не привели. Откликнулся только министр иностранных дел Грузии Гегечкори, который якобы обязался не выпускать Дружкина из Грузии. В это время комитеты русских и грузинских социалистов и русских закавказских меньшевиков, которых большевики на страницах своих печатных изданий обвиняли в участии в расправе над бакинскими комиссарами, подписали совместное заявление, обсуждающее "образ действий английских военных властей".К инициативе Чайкина быстро подключилась и Москва. Во-первых, Наркомат иностранных дел, ссылаясь на материалы Вадима Чайкина, заявил протест Лондону, во-вторых, через тему "26" начала раскручиваться антибританская внешнеполитическая интрига. В 1922 году материалы Чайкина были изданы отдельной книгой "К истории российской революции. Казнь 26 бакинских комиссаров".Это издание примечательно и тем, что на его страницах впервые географически обозначается место предполагаемой расправы над комиссарами - перегон Ахча Куйма Закаспийской железной дороги. Указывается и конкретный свидетель, который и предоставил Чайкину эту информацию - известный русский тюрколог, арабист, археолог, комиссар по иностранным делам Закаспийского правительства Лев Зимин. Именно он ввел в интригу любопытнейший сюжет: в расправе над "26" были заинтересованы представители Закаспийского розыскного бюро и представитель миссии Великобритании в Закаспии, который, по версии Зимина, "был большевиком, тайным эмиссаром Москвы".В ноябре 1919 года Лев Зимин переезжает в Баку, где работает на кафедре арабистики в Азербайджанском университете. Он рассчитывает, что может выступить в роли чуть ли не главного свидетеля международного судебного процесса по "делу 26", о подготовке к которому заявил Кремль.И что же? В мае 1920 года в Баку совершается большевистский переворот. 3 мая Зимина арестовывают и в тот же день расстреливают. В списке казненных, опубликованном в 3-м номере бакинской газеты "Коммунист", в графе причины казни перед фамилией Зимин значится: "За участие в убийстве 26 бакинских комиссаров". Так убрали по неизвестным причинам первого важного свидетеля.После большевизации Закаспия создается специальная комиссия ВЦИК ССР по опознанию останков комиссаров в местечке Ахча-Куйма. Ее возглавляет чекист Я.Х. Петерс. Он прибывает вместе с включенным в комиссию Чайкиным на место казни. Действительно, при вскрытии предполагаемого места захоронения обнаруживаются чьи-то человеческие останки с отрубленными головами. На место для опознания трупов вызываются родственники бакинских комиссаров. Однако они никого не признают. Тем не менее принимается решение торжественно "захоронить" комиссаров в Баку. Так версия трагедии, предложенная Вадимом Чайкиным, приобретает официальный статус. 1922 год. В Москве готовится политический процесс по делу партии эсеров. Ленин предлагает включить в качестве одного из пункта обвинений "участие эсеров в расправе над комиссарами". Однако европейские юристы, приглашенные на этот процесс, требуют фактических доказательств. Их у Кремля нет. Пункт обвинения быстро снимается.Весной 1926 года в Баку начинается суд над главой Закаспийского правительства эсером Фунтиковым. Его долго разыскивали органы ЧК. По словам Ольги Шатуновской, Фунтиков скрывался в окрестностях Царицына на хуторе и был выдан чекистам своей собственной дочерью. В состав суда вошли Камерон, Мир-Башир Касумов и А.И. Анашкин. В качестве главного государственного обвинителя выступал Кавтарадзе. Допрашиваются десятки свидетелей. Фунтика осудили и расстреляли. Чуть позже Камерон в своей докладной записке отметит, что "обстоятельства вывоза из Баку комиссаров и расправа над ними так и не были выяснены до конца".Так что не приходится удивляться тому, что в Баку продолжали циркулировать слухи о "таинственном исчезновении комиссаров в Индии". Похоже, что и сами большевики стали верить в это. Анастас Микоян в своих мемуарах, например, пишет, что будучи в Индии с официальным визитом, он интересовался, запрашивал местные власти о "деле 26". Любопытно, что такая папка в индийском архиве была, но она оказалась пустой. В этой связи высказывалось предположение, что документы были вывезены англичанами в Лондон после провозглашения независимости Индии.

Тактика Степана Шаумяна

22 июня 1918 года в питерской газете "Вечерние огни" появилось интервью бывшего министра труда Временного правительства, бакинцы М.И. Скобелева. Побывав в Закавказье, он делился с корреспондентом своими впечатлениями от поездки. По его словам, в Баку троевластие: Совнарком во главе с Шаумяном, Армянский и Мусульманский комитеты со своими хорошо вооруженными частями. Город в блокаде. В Тифлисе - правительство грузинских меньшевиков, которое перерезало Баку все коммуникации на западном направлении. В Гяндже - правительство Азербайджна, заявляющее о своих претензиях на Баку. Оттуда ведется военное наступление турецко-мусаватистских войск. В Ереване - правительство дашнаков. Оно подписало с турецким военным командованием специальное соглашение, предусматривающее создание для армянского населения "гуманитарного коридора" в случае взятия Баку турецкими войсками. На Северном Кавказе горцы и белые. В Персии англичане, готовые сделать все, чтобы "столица нефтяного царства" не досталась Германии и ее союзнице Турции. Поставка продовольствия и вооружения в город осуществляется только из Астрахани, где находится Сталин. Он дает понять, что эти операции будут продолжаться только при условии сохранения в городе Советской власти. Однако у Сталина тоже не простое положение: статьи Брестского договора предусматривают "совместное германо-российское владение бакинской нефтью". Так что, делает вывод Скобелев, в ближайшее время город станет ареной крупных событий. Большевики в Баку не удержатся.Как в воду глядел бывший министр Временного правительства Шаумян, который еще в мае 1918 года по приказу Троцкого переправил из Баку в Поволжье распропагандированные русские части бывшего Кавказского фронта, оказался в заложниках сильных национальных воинских частей. Дашнаки поддерживали армянина Шаумяна, чтобы в случае натиска турок войти в альянс с красногвардейцами. Но этот союз был крайне неустойчив ввиду новой политики независимого Еревана. Русские бакинцы больше ориентировались на белых генералов. Плелись заговоры, выстраивались опасные для всех интриги. Вот мемуарные свидетельства очевидцев.Генерал Денстервиль, командующий английским экспедиционным корпусом в Персии: "В Баку еще держится Советская власть - новое название большевиков. Она находится в постоянном контакте с московским ЦК. Возможно, что эсеры вышибут большевиков из Баку. Но ввиду того, что снабжение продовольственными и военными материалами зависит от Астрахани, эсеры хотят первоначально свергнуть власть большевиков в Астрахани. Но если они начнут действовать в Баку, то знают, что могут рассчитывать на мою поддержку".Борис Байков, лидер бакинского комитета партии кадетов: "В Баку из форта Александровск на специальном пароходе прибыл специальный представитель Уфимского правительства профессор Головин. Он готовит в Баку переворот в пользу адмирала Колчака. Для его успеха необходимо обеспечить проход в город чешских и белых войск через Астрахань. Обсуждаются вопросы одновременного свершения переворотов в Астрахани и Баку еще до начала широкого наступления турок". Наркомвоен Бакинской Коммуны Георгий Корганов. Шифротелеграмма из Баку в Астрахань: "Национальные части, обороняющие Баку, ненадежны. Чтобы удержать Советскую власть, нужны чисто русские войска. Они отобьют город от турок и предотвратят грозящую национальную резню. Положение настолько неустойчиво, что любая активизация турок на бакинском направлении разрушит хрупкий баланс".Шаумян пытается выиграть время. В это время Денстервиль бросает в дело войскового старшину Бичерахова. У него две тысячи казаков, которые воевали на месопотамском фронте. Они могут не только прикрыть от турок Баку , но и свергнуть Коммуну. Ольга Шатуновская рассказывала, что Шаумян несколько дней обдумывал ситуацию, предвидел обман, мучительно колебался, искал другого выхода, все ждал обещанной из советской России помощи. И решился на союз с Бичераховым. Его подразделения были направлены на фронт.Сталин в Астрахани расценивает такую тактику Шаумяна, как "смену политической ориентации" и сообщает об этом Ленину. Одновременно он добивается назначения на пост военного комиссара Бакинского района левого эсера Г.К. Петрова, фактически политически дезавуируя Шаумяна. В это время Бичерахов внезапно оголяет фронт и уходит на север, в горы Кавказа. Оборона города начинает сыпаться. 25 июля 1918 года на расширенном заседании Баксовета 258 голосами против 236 принимается решение об обращение за помощью к англичанам. 30 августа 1918 года турецко-мусаватистские войска начинают штурм Баку. Совнарком решил сложить свои полномочия под предлогом, что обращение за помощью к англичанам "противоречит условиям Брестского договора". Баксовет образовывает новое правительство - Диктатуру Центрокаспия. 9 августа 1918 года В.Ленин посылает запрос председателю астраханского военсовета: "Положение Баку для меня неясно. Кто у власти? Где Шаумян? Запросите Сталина и действуйте по соображениям всех обстоятельств. Вы знаете, что я доверяю Шаумяну полностью".И только тут в Баку появляется со своим отрядом Г.К. Петров. 3 сентября 1918 года газета "Известия ВЦИК" печатает сообщение, полученное из Баку: "15 августа весь день на Петровской пристани выгружаются пароходы, прибывшие из Астрахани. На них находится большое количество вооружений. Эти части, прибыв в Баку и узнав, что Советской власти в городе больше не существует и в Баку находятся несколько сот англичан, на своих собраниях выносили резолюции с требованием восстановления Советской власти". Г.К. Петров срочно телеграфирует Ленину: "Приходится вести борьбу с партиями, о которых в России почти не слышали. Как-то: дашнакцутюн и пр. Главное, у многих партий явно английская ориентация и тов. Корт опишет, с каким великим трудом мне удалось переделать гарнизон в войска бакинского фронта, столкнувшись с этой английской ориентацией в чисто революционно - советскую. Теперь все зависит от быстроты переброски моих частей сюда".Но у Петрова в Баку ничего не получается . Он принимает решение покинуть Баку. 14 августа ночью во время сильного шторма отряд Петрова вместе с комиссарами покидает на пароходах город. Однако им вдогонку бросились военные суда Каспийской флотилии, которые под угрозой обстрела заставляют корабли Петрова вернуться назад в Баку. Комиссаров арестовывают, обвиняя их в дезертирстве. Начинаются непростые переговоры.В конце августа 1918 года в Баку прибывает из Астрахани Георгий Стуруа. Эсерам Саакянцу и Велунцу и меньшевику Садовскому - лидерам новой бакинской власти, он предлагает план: большевики оказывают помощь войсками - в течение недели из Астрахани прибудет 7 - 8 тысяч красноармейцев, освобождаются из заключения комиссары, начинается отпуск нефти в РСФР, вопрос области остается открытым до разгрома турок. Диктатура отвечает своими условиями: пропустить из Поволжья через Астрахань белочехов в обмен на беспрепятственную поставку нефти большевистской России. Переговоры срываются, и объявляется, что бакинские комиссары будут преданы суду. В дело опять вступает Петров. В обмен на освобождение из-под ареста комиссаров он направляет свои части на фронт и отбивает первый штурм турецко-мусаватистских частей.Тем не менее бакинские большевики на городской конференции принимают окончательное решение: покинуть город. Диктатура Центрокаспия вновь арестовывает комиссаров и принимает окончательное решение придать их военно-полевому суду.Однако было уже не до судов. В суматохе комиссарам удается покинуть город. Правда, намечавшийся поначалу план эвакуации на пароходе "Севан" таинственным образом срывается. Анастас Микоян договаривается с дашнаками, они предоставляют свой пароход "Туркмен", на котором и начались необычные приключения.

Микоян объясняется

Дальнейший ход событий описывает в своих мемуарах сам Анастас Микоян. Пароход "Туркмен" был забит беженцами и вооруженными солдатами. Когда он отчалил от пристани и вышел из бухты, Микоян подошел к Шаумяну и сообщил, что все капитаны имеют предписание идти в Петровск, куда эвакуировалась Диктатура Центроскаспия. Значит, Шаумян не подозревал, что его и его товарищей вновь передают в лапы тех, кто его уже осудил судом.Микоян предлагает переговорить с капитаном, чтобы заставить его незаметно изменить курс на Астрахань. Поначалу тот соглашается, но взбунтовалась команда, которая не пожелала отправляться к большевикам. Принимается решение идти на Красноводск.Утром 16 сентября "Туркмен" был остановлен на рейде Красноводска баркасом "Бургас" с военными. Шаумян собирает всех в кают-компании и заявляет, что "нас будут арестовывать", и поэтому нужно спуститься вниз , чтобы смешаться с пассажирами, попытаться проскочить через контроль, пробраться в город с тем, чтобы добраться потом до Астрахани или до Ташкента. Все прошли два пункта проверки. "Когда я подошел к третьему пункту проверки, - пишет Микоян, - кто-то меня схватил за плечо и сказал: "Идите за мной". Все обернулись и посмотрели на меня. Среди беженцев были провокаторы, знавшие наших товарищей, которых полиция задержала и препроводила на "Вятку".Скоро число арестованных достигло 35 человек. Их поместили в арестный дом. Там стали выяснять, кто из задержанных Шаумян, Азизбеков, Джапаридзе. Позже, как пишет Микоян, часть арестованных была переправлена в ашхабадскую тюрьму. В этом списке фамилии Микоян не оказалось.

"Сухарный список"

В истории со списком "26" до сих пор многое неясно. Принята кочующая из издания в издание следующая версия. Якобы при обыске комиссаров в Красноводске у наркомвоена Коммуны Г. Корганова нашли список тех, кто сидел в Баку в Биловской тюрьме. Он был старостой группы и раздавал по этому списку сухари заключенным. Именно по этому списку якобы и отобрали комиссаров и увезли их в Красноводск.Такая ситуация маловероятна. Корганов являлся опытнейшим конспиратором и при задержании комиссаров в Красноводске он обязательно бы уничтожил список, если бы таковой был в действительности. Но, похоже, в данном случае мы имеем дело с обычным историческим мифом.

Документ без комментариев

Недавно на одном из сайтов в Интернете появился любопытный документ следующего содержания: "За участие в незаконных вооруженных формированиях, за уголовные преступления, в том числе и вооруженные грабежи, в тюрьме города Баку содержались заключенные। При эвакуации Баку под наступлением турецких войск, депутат от фракции большевиков Анастас Микоян, используя угрозы расправы над начальником тюрьмы своими головорезами, забрал 26 своих товарищей для "ведения следствия и суда над арестованными в Астрахань", куда происходила эвакуация. По дороге в Астрахань (занятую красными) команда парохода под руководством морских офицеров свернула на город Петровск, занятый белыми. В это время 27 "комиссаров" растворились среди 600 беженцев. По прибытии в город Петровск во время паспортного контроля органами военной контрразведки Микоян был пойман за незаконное ношение оружия и помещен в следственный изолятор временного содержания. Начальник же отряда генерала Бичерахова, он же начальник контрразведки генерал-майор Генерального штаба Алексей Мартынов, во время допросов предложил Микояну сотрудничество - сделку: жизнь в обмен на помощь в отборе среди беженцев всех комиссаров. Благодаря помощи Микояна все комиссары были задержаны и преданы суду. По окончании следствия все 26 были приговорены к смертной казни через расстрел, а Микоян отпущен под честное слово не заниматься больше антиправительственной деятельностью. По свидетельству генерала Алексея Евгеньевича Мартынова, Микоян оказал неоценимую помощь следствию. Генерал Мартынов сдержал свое слово офицера, хотя до конца своих дней, сидя под Сан-Франциско, еще долго рассказывал своим друзьям об этой истории".Что бы это все значило?

Станислав ТАРАСОВ.